Когда я была милой 14-летней барышней, на телевизоры всея страны вышла экранизация самого первого романа о Эрасте Петровиче. Папа заинтересовавшись купил тогда все вышедшие на тот момент книги. Вынеся вердикт: ничего так, забавная посмесь Холмса и Пуаро, отец решительно собрал всю коллекцию приключений Фандорина (последние две книги, правда, уже покупала я)
То время я уже давно любила капитана Ларина, но небритый опер с печальными глазами не стал моей самой большой детективной любовью. Как не стал и Холмс. Все потому что у них не было интригующих седых висков.
А у Фандорина были и виски, и ореол печального странника.
С замиранием сердца я следила за злоключениями заикающегося детектива.
Правда по прошествии десяти лет Фандорина я, конечно, люблю уже не такой чистой и сильной любовью, как в семнадцать лет, но в выходные с удовольствием пересмотрела все экранизации.
И как не странно пришла к выводу, что все Фандорины хороши по своему, но искренне любимый именно Бероев. Еще в 2005 смотря, открыв рот, Турецкого Гамбита я влюбилась в этого актера без памяти. И пусть он неправильно заикается и не очень-то похож на книжного. Но почему-то он настолько очарователен, что просто невозможно к нему придираться, такой он милый:
Илья Носков тоже чудо как хорош. Несмотря на то, что посредственно играет, в некоторые моменты точно Эраст Петрович в двадцать лет) И, конечно, финальная сцена меня до сих пор трогает до слез.
Веришь, что по бульвару действительно идет человек, который все потерял. (картинку не нашла, а на работе как-то несподручно делать капс)
Про Статского советника я вообще не могу говорить ничего плохого.
Фильм снимали в моей родной академии и потому мы ходили в кинотеатр, чтобы еще и покричать:"Ректорат, ректорат!", это раз.
Меньшикова я люблю еще с Покровских ворот, это два.
Да и за исключением Михалкова (просто на данный момент он вообще не нравится) там потрясающий состав, особенно женский, это три.
Но при всей моей любви к Статскому советнику, я не люблю изменение финала, явно навязанное опять же Михалковым. Никогда Эраст Петрович не прислуживался и никогда бы не стал.